В "Дэвиде Копперфилде" основные стилистические стихии, разработанные Диккенсом в прежних романах, переживают известную модификацию, связанную с тем, что роман этот, будучи автобиографическим "романом воспитания", ведется от первого лица (Ich-Erzählung). В частности, особого развития достигает здесь элегическая струя, поскольку роман в целом выдержан в меланхолической интонации, что соответствует тяжким жизненным испытаниям юного героя.
Однако в основе прозы Диккенса и здесь остается сложноподчиненное предложение (с элементами сочинения), призванное осуществлять изображение богатого многообразного мира в его сложном переплетении и дифференцированности:
"Моя мать, чувствуя недомогание, в глубоком унынии сидела у камина, сквозь слезы смотрела на огонь и горестно размышляла о себе самой и о лишившемся отца маленьком незнакомце, чье появление на свет, весьма равнодушный к его прибытию, готовы были приветствовать несколько пакетов булавок в верхнем ящике комода, имевших пророческий смысл; итак, в тот ветреный мартовский день моя мать сидела у камина, притихшая и печальная, и с тоскою думала о том, что едва ли она выдержит благополучно предстоящее ей испытание; утирая слезы, она подняла глаза, посмотрела в окно и увидела незнакомую леди, идущую по саду" (глава I).
Это прежде всего относится к реалистическому фону повествования. Юмористическая струя вливается здесь большею частью в виде портретных описаний комических персонажей. Как всегда в таком портрете, у Диккенса преобладают стойко закрепленные за данным персонажем подробности (лейтмотивы), в основе которых лежит устойчивая сквозная метафора или часто повторяющееся сравнение.
И здесь, так же как в других произведениях, юмор описания нередко подчеркивается шутливой классификацией отдельных "подгрупп" какого-либо явления, по своей форме восходящей еще к Стерну, то есть по сути дела и здесь воспроизводится обычный для Диккенса ход описания предмета. Сначала дается первое, более общее описание, представляющее данное явление в совокупности и во взаимодействии с другими явлениями во времени и пространстве, а затем совершается переход к разделению на виды или подвиды уже внутри данного явления. Синтаксически этот метод выражается в сочетании развернутого сложноподчиненного предложения, за которым следует предложение с однородными членами, или же ряд сходно построенных предложений (синтаксический параллелизм). В приводимом ниже примере комизм описания связан с тем, что "серьезной" и "научной" классификации подвергается материал действительности, собственно такой классификации не подлежащий: мальчишки, шалящие на уроке.
Здесь Диккенс в одной фразе воспроизводит метод, широко практикуемый им же самим в его очерках, а также другими писателями-реалистами его времени1. Таков, например, ряд очерков Диккенса посвященных юным джентльменам. Здесь мы встречаем самые различные подвиды этой категории: The Bashful Young Gentleman, Out-and-Out Young Gentleman, Military Young Gentleman, The Domestic Young Gentleman, The Funny Young Gentleman, The Poetical Young Gentleman, The Young Ladies' Young Gentleman. Аналогично построены и очерки о юных супружеских парах ("The Loving Couple") и др. Приверженность к различным формам юмористической классификации обнаруживает и Теккерей, например, в своей "Книге снобов".
1 (Интересно сравнить сходный принцип построения абзаца в прозе Гоголя. Абзац у Гоголя, например, в "Мертвых душах", намного сложнее и объемнее диккенсовского. Одной из форм его распространения также является шутливая классификация каких-либо явлений, предметов, человеческих типов. Таков, например, один из обширных абзацев первой главы первого тома, содержащий классификацию мужчин на балу)
В приводимом нами примере из "Дэвида Коппер-филда" в пределах одного абзаца воспроизводится подобный же метод шутливой классификации материала действительности. Сначала дается описание учителя, затем поведение мальчиков (приводим вторую часть абзаца):
"...Здесь были мальчишки хохочущие, мальчишки поющие, мальчишки болтающие, мальчишки пляшущие, мальчишки воющие; мальчишки шаркали ногами по полу, мальчишки прыгали вокруг учителя, скаля зубы, гримасничая, передразнивая его за его спиной и перед его носом; издеваясь над его бедностью, над его ботинками, над его фраком, над его матерью, надо всем, что с ним связано и что должно было бы вызывать их уважение" (глава VII).
И сравнительно часто мы наблюдаем именно в этом произведении характерное сочетание элегии и юмора, когда на комические подробности наслаивается господствующая в этом романе меланхолическая интонация, рождающаяся из монотонного звучания синтаксических параллелизмов, носителей мелодического начала. Юный герой глубоко несчастен, а между тем жизнь несет с собой немало смешных положений и происшествий, которые временно ослабляют общий меланхолический колорит. Над судьбой маленького Дэвида нависли грозовые тучи - его мать собирается вторично выйти замуж, - а он между тем беспечно читает с Пеготти книгу о крокодилах. Элегическая интонация фразы подчеркивается повторяющимся союзом "и" (and), в то время как содержание отрывка окрашено юмористически:
"Я никак не мог понять, почему у Пеготти такой странный вид и почему она с такой охотой готова вернуться к крокодилам. Так или иначе, мы вернулись к этим чудовищам с радостной готовностью с моей стороны, и мы зарывали их яйца в песок, чтобы солнце высиживало их; и мы убегали от них, и оставляли в дураках, то и дело сворачивая в сторону, а этого они не умели делать быстро, потому что были очень неуклюжи; и мы бросались за ними в воду, подражая туземцам, и вонзали им в глотку острые палки; и, одним словом, мы прошли всю науку о крокодилах" (глава II).
Многозначительность сочинительного союза and особенно ярко выступает в тех случаях, когда передается скрытая патетика или скрытый трагизм ситуации. Простые предложения, связанные союзом and, приобретают особую весомость, которая вступает в кажущееся противоречие с внешне ничем не примечательным их содержанием, и так создается многозначительный подтекст рассказа - прием, в котором предвосхищаются дальнейшие этапы развития повествовательной прозы вплоть до XX века.
Все, что связано с печальными событиями детства Дэвида - смерть матери, мысли о рано умершем отце, любовь к маленькой Эмили, привязанность к родным местам, которые Дэвид покидает навсегда, - овеяно меланхолической грустью. Синтаксические повторы-перечисления, как уже подчеркивалось, играют ведущую роль в поэтизации описываемого материала действительности: благодаря своей ритмической структуре они превращают всякое описание в нечто вроде стихотворения в прозе. Таков, например, ярмутский приморский ландшафт, в который вписаны юные герои, полюбившие друг друга. Ряд сходных причастных оборотов создает основу мелодического рисунка:
"И каждый раз, когда я слышу или читаю слово "Ярмут", в моей памяти встает воскресное утро на берегу, колокола, зовущие в церковь, маленькая Эмили, склонившая головку на мое плечо, Хэм, лениво швыряющий камешки в воду, и уже поднявшееся над морем солнце, с трудом пробивающееся сквозь густой туман и открывающее нам зрелище кораблей, похожих на собственные тени" (глава III).
Синтаксический параллелизм или анафорический повтор иной раз не только захватывают собой ряд предложений и целый абзац, но перебрасываются через несколько абзацев.
В особенности конец романа - отъезд Эмили за океан, гибель двух друзей - Хэма и Стирфорса и отчаяние Дэвида, и без того одинокого после смерти жены, - все это идет под знаком ритмически организованной прозы. Здесь имеются и анафорические повторы, и эпифоры, и повторы-подхваты, как, например, следующий:
"Сердце у меня затрепетало при этих звуках и при виде того, как взвились в воздух шляпы и носовые платки, - и тут я увидел ее!
И тут я увидел ее - стоя рядом с дядей, она прильнула, дрожа, к его плечу" (глава LVII).
Одна из последних глав романа, пятьдесят восьмая, почти целиком построена на основе мелодически-ритмизованного сказа. Обращает на себя внимание большое число простых предложений - или же предложений с одним придаточным, - иногда сплошь заполняющих абзац. Эти короткие предложения, отделенные друг от друга точкой или точкой с запятой, играют значительную роль при передаче событий большого душевного напряжения. Они как бы концентрируют глубокие душевные потрясения и сдвиги и передают их в сжатой и в то же время предельно напряженной форме.
Такими короткими фразами передается содержание письма Агнес, очень важного для Дэвида, так же как и его ответ ей (глава LVIII).
У нас нет возможности проводить стилистический анализ всех романов Диккенса зрелого периода. Отметим лишь, что с ростом и расширением мастерства писателя, параллельно с углублением его творчества, растет и стилистический диапазон его повествования. Общие тенденции сохраняются, но увеличивается широта, смелость, оригинальность их применения.