В течение двух дней, следовавших за завтраком у миссис Хантер, пиквикисты оставались в Итенсуилле, с беспокойством ожидая вестей от своего досточтимого вождя. Мистеру Тапмену и мистеру Снодграссу было по-прежнему предоставлено развлекаться по-своему, ибо мистер Уинкль, уступая самому настойчивому приглашению, продолжал жить в доме мистера Потта и посвящать свой досуг обществу его очаровательной супруги. Не раз и сам мистер Потт присоединялся к ним для довершения их блаженства. Глубоко погруженный в размышления об общественном благе и о посрамлении "Независимого", этот великий муж редко решался снизойти с высоты своего ума к скромному уровню умов ординарных. Но на сей раз, как бы подчеркивая свое расположение к любому последователю мистера Пиквика, он снисходил, уступал, спускался со своего пьедестала и шагал по земле, милостиво приноравливая свои замечания к разумению стада и, если судить не по духу, а по форме, казалось, сопричислял себя к этому стаду.
При таком отношении сего знаменитого общественного деятеля к мистеру Уинклю легко себе представить крайнее удивление, изобразившееся на лице этого джентльмена, сидевшего в столовой за утренним завтраком, когда дверь быстро распахнулась и столь же быстро захлопнулась за мистером Поттом, который величественно направился к нему и, оттолкнув протянутую руку, заскрежетал Зубами, словно хотел отточить то, что собирался произнести, и воскликнул скрипучим голосом:
- Змея!
- Сэр! - воскликнул мистер Уинкль, вставая с кресла.
- Змея, сэр!- повторил мистер Потт, возвышая голос, а затем внезапно понижая: - Я сказал, змея, сэр,- понимайте как знаете.
Если вы расстались с человеком друзьями в два часа ночи, а он встречает вас утром в половине десятого и вместо приветствия называет вас змеей, есть основания заключить, что за это время случилось нечто неприятное. Эта мысль пришла в голову мистеру Уинклю. Он ответил мистеру Потту ледяным взглядом и, следуя совету сего джентльмена, старался "понять как знает", что такое змея. Однако из этого ничего не вышло, и после нескольких минут глубокого молчания он сказал:
- Змея, сэр... змея, мистер Потт! Что вы хотите сказать, сэр?.. Это шутка!
- Шутка, сэр! - закричал мистер Потт, сделав жест, выражавший горячее желание запустить чайником из британского металла в голову гостя.- Шутка, сэр... Но нет, я буду сдержан! Я буду сдержан, сэр!
И, в доказательство своей сдержанности, мистер Потт с пеной у рта бросился в кресло.
- Дорогой сэр! - выкликнул мистер Уинкль.
- Дорогой сэр! - подхватил Потт.- Как вы смеете, сэр, обращаться ко мне со словами "дорогой сэр"? Как вы смеете, говоря это, смотреть мне в глаза, сэр?
- В таком случае, сэр, мне остается спросить,- ответил мистер Уинкль,- как вы смеете смотреть мне в глаза и называть меня змеей, сэр?
- Потому что вы змея! - отвечал мистер Потт.
- Докажите это, сэр! - горячо сказал мистер Уинкль.- Докажите!
Мрачное облако пронеслось по глубокомысленному лицу издателя, когда он вытащил из кармана утренний номер "Независимого" и, ткнув пальцем в какую-то заметку, шнырнул газету через стол мистеру Уинклю.
Сей джентльмен взял ее и прочел следующее:
"Наш невежественный и мерзкий противник в отвратительных заметках по поводу последних выборов в нашем городе осмелился вторгнуться в святилище частной жизни и коснулся крайне недвусмысленным образом личных дел нашего бывшего кандидата и нашего будущего представителя, несмотря на гнусно подстроенное его поражение - мистера Физкина. Чего добивается наш подлый противник? Что сказал бы этот грубиян, если бы мы пренебрегли, подобно ему, общественной благопристойностью и приподняли завесу, которая, к счастью для него, защищает его личную жизнь от насмешек, чтобы не сказать омерзения? Что, если бы мы указали и комментировали факты и обстоятельства, которые хорошо известны и замечены всеми, кроме нашего слепого, как крот, противника?.. Что, если бы мы обнародовали следующее излияние, которое мы получили, когда начали писать эту статью, от талантливого согражданина и сотрудника:
МЕДНЫЙ ЛОБ Коли знал бы П... Как много забот Рогатым состоять супругом, То сделал бы, поверь, Чего нельзя теперь,- И свел ее до свадьбы с Уи...ем другом".
- Какие рифмы к слову "забот", негодяй? - торжественно вопросил мистер Потт.
- Какие рифмы к слову "забот"? - повторила миссис Потт, чье появление в этот момент предупредило ответ.- Скажем - Потт!
Говоря это, миссис Потт ласково улыбнулась ошарашенному пиквикисту и протянула ему руку. Взволнованный молодой человек в смущении готов был пожать поданную ему руку, если бы не вмешался негодующий Потт.
- Назад, сударыня, назад! - крикнул редактор.- Пожимать ему руку на моих глазах!
- Мистер Потт! - сказала удивленная леди.
- Несчастная женщина, смотрите! - воскликнул супруг.- Смотрите, сударыня,- "Медный лоб". "Медный лоб" - это я. "Она" - это вы, сударыня... вы!
В порыве бешенства, сопровождаемого чем-то вроде дрожи, вызванной выражением лица его супруги, Потт бросил свежий номер "Итенсуиллского независимого" к ее ногам.
- Однако, сэр,- сказала удивленная миссис Потт, наклоняясь, чтобы поднять газету.- Однако, сэр!
Мистер Потт вздрогнул под презрительным взглядом своей супруги. Он делал отчаянные усилия подвинтить свою храбрость, но она быстро развинчивалась.
Ничего нет ужасного в этой краткой реплике: "Однако, сэр!" - когда приходится ее читать, но тон, каким она была произнесена, и взгляд, ее сопровождавший, казалось, прямо указывали на отмщение, долженствующее обрушиться на голову Потта, и произвели на него соответствующее впечатление. Самый неопытный наблюдатель мог бы обнаружить в его взволнованной физиономии готовность уступить свои веллингтоновские сапоги любому бесстрашному заместителю, который согласился бы в данный момент стоять в них перед миссис Потт.
Миссис Потт прочла статью, испустила громкий крик и грохнулась на ковер у камина, визжа и колотя каблуками, так что нельзя было сомневаться в характере ее чувств по данному поводу.
- Моя милая,- сказал устрашенный Потт,- я ведь не говорил, что верю этому... Я...- но голос несчастного утонул в визге его супруги.
- Миссис Потт, сударыня, позвольте и мне... умоляю вас, успокойтесь! - сказал мистер Уинкль, но вопли и стук участились и стали еще громче.
- Дорогая моя,- сказал мистер Потт,- мне очень жаль. Если ты не думаешь о своем здоровье, подумай хотя бы обо мне, дорогая. Перед домом соберется толпа.
Но чем настойчивей умолял мистер Потт, тем неистовей были вопли.
К счастью, однако, при особе миссис Потт состояла телохранительница, некая молодая леди, прямой обязанностью коей было заведование ее туалетом, но крайне полезная во многих случаях жизни и больше всего в этой специальной области, где ее госпоже требовались поддержка и содействие в любой ее склонности противоречить желаниям несчастного Потта. В надлежащий срок вопли достигли слуха молодой леди и привели ее в комнату с быстротой, которая существенно угрожала привести в беспорядок ее локончики, затейливо свисавшие из-под чепчика.
- О моя дорогая миссис! - восклицала телохранительница, стремительно опускаясь на колени рядом с распростертой на полу миссис Потт.- О моя дорогая миссис! Что случилось?
- Ваш хозяин... ваш жестокий хозяин...- бормотала страдалица.
Потт явно начал сдаваться.
- Какой позор! - укоризненно сказала тел охранительница.- Я знаю, он сведет вас в могилу, сударыня. Бедный ангел!
Он сдавался все заметнее. Противник продолжал атаку.
- Ох, не оставляйте меня... не оставляйте меня, Гудуин! - лепетала миссис Потт, судорожно цепляясь за руку упомянутой Гудуин.- Вы - единственное существо, которое меня любит, Гудуин!
После этого трогательного обращения Гудуин разыграла маленькую семейную трагедию собственного сочинения и пролила обильные слезы.
- Никогда, сударыня... никогда,- сказала Гудуин.- О сэр, вам следует быть заботливее... внимательнее, вы не знаете, как вы обижаете миссис. Когда-нибудь вы об этом пожалеете, я знаю, что пожалеете, и всегда это знала.
Несчастный Потт робко поднял глаза, но ничего не сказал.
- Гудуин,- позвала миссис Потт слабым голосом.
- Сударыня? - отозвалась Гудуин.
- Если бы вы только знали, как я любила этого человека!
- Не расстраивайте себя воспоминаниями, сударыня! - сказала телохранительница.
У Потта был совершенно перепуганный вид. Пришла пора, когда оставалось только прикончить его.
- А теперь,- рыдала миссис Потт,- теперь, после всего, что было, с тобой так обращаются, так позорят и оскорбляют в присутствии третьего лица, и это лицо - посторонний человек. Но я этого не потерплю! Гудуин,- продолжала миссис Потт, приподнимаясь в объятиях своей союзницы,- мой брат, лейтенант, заступится за меня. Я разведусь с ним, Гудуин!
- Он этого заслуживает, сударыня,- сказала Гудуин.
Какие бы мысли ни пробудила в уме мистера Потта угроза о разводе, он их скрыл и удовлетворился тем, что сказал с великим смирением:
- Моя дорогая, ты меня выслушаешь?
Единственным ответом был новый взрыв рыданий, и миссис Потт с возрастающей истеричностью начала требовать, чтобы ей сообщили, зачем она родилась на свет божий, и чтобы ей дали целый ряд сведений того же рода.
Дорогая моя,- увещевал мистер Потт,- не поддавайся этим горьким чувствам. Я ни на минуту не поверил, что для этой заметки есть какие-либо основания, дорогая... Это невозможно! Я только рассердился, моя милая... Можно сказать, был в бешенстве... оттого, что шайка "Независимого" осмелилась это напечатать, вот и все!
Мистер Потт бросил умоляющий взгляд на безвинного виновника несчастья, словно просил его не упоминать о змее.
А какие шаги, сэр, намереваетесь вы предпринять, чтобы получить удовлетворение? - осведомился мистер Уинкль, обретая смелость по мере того, как он видел, что Потт ее теряет.
- О Гудуин!- пролепетала миссис Потт.- Он собирается отхлестать редактора "Независимого"... собирается, Гудуин?
- Тише, тише, сударыня, прошу вас, успокойтесь,- ответила телохранительница.- Конечно, отхлещет, раз вы этого хотите, сударыня.
- Обязательно! - сказал Потт, уловив в поведении супруги симптомы нового обморока.- Конечно, я его отхлещу!
- Когда, Гудуии? - осведомилась миссис Потт, еще не решив, как ей быть с обмороком.
- Разумеется, немедленно,- сказал мистер Потт. - Сегодня!
- О Гудуин,- продолжала миссис Потт,- это единственный способ ответить на клевету и восстановить мою честь в глазах общества.
- Ну, конечно, сударыня,- отвечала Гудуин. Ни один мужчина, если только он мужчина, сударыня, не может отказаться.
Так как истерика все еще носилась в воздухе, мистер Потт подтвердил, что не откажется, но миссис Потт была так потрясена при одной мысли о павшем на нее подозрении, что еще с полдюжины раз собиралась устроить припадок и, вне всякого сомнения, лишилась бы чувств, если бы не беспрерывная поддержка со стороны неутомимой Гудуин и не повторные мольбы о прощении побежденного Потта. Когда, наконец, несчастный был запуган вконец и унижен до подобающего ему уровня, миссис Потт пришла в себя, и они приступили к завтраку.
- Вы, конечно, не допустите, мистер Уинкль, чтобы эта презренная газетная клевета сократила время вашего пребывания у нас? - спросила миссис Потт, улыбаясь сквозь слезы.
- Надеюсь, что нет,- сказал мистер Потт, одержимый при этих словах горячим желанием, чтобы его гость подавился гренком, который тот подносил в этот момент ко рту, и тем самым основательно сократил свое пребывание у них.- Надеюсь, что нет.
- Вы очень добры,- ответил мистер Уинкль,- но от мистера Пиквика получено письмо об этом я узнал из записки мистера Тапмена, которая была доставлена мне сегодня утром, когда я еще спал,- в нем мистер Пиквик просит нас встретиться с ним сегодня в Бери. Мы отправляемся с каретой в полдень.
- Но вы вернетесь? - спросила миссис Потт.
- О, конечно! - ответил мистер Уинкль.
- Вы уверены? - сказала миссис Потт, украдкой посылая нежный взгляд гостю.
- Совершенно,- отозвался мистер Уинкль.
Завтрак прошел в молчании, ибо каждый был погружен в мысли о личных неприятностях. Миссис Потт сожалела о потере своего кавалера; мистер Потт - о своем опрометчивом обещании отхлестать "Независимого"; мистер Уинкль - о том, что невольно поставил себя в такое щекотливое положение. Наступил полдень, и после многочисленных "до свиданья" и обещаний вернуться он вырвался от гостеприимных супругов.
"Если он вернется, я его отравлю",- думал мистер Потт, направляясь в свой маленький кабинет, где он фабриковал громовые стрелы.
"Если я когда-нибудь еще вернусь сюда и снова буду водиться с этими людьми,- думал мистер Уинкль, держа путь к "Павлину",- я заслуживаю того, чтобы меня самого отхлестали... вот и все!"
Друзья его уже собрались к отъезду, карета была наготове, и через полчаса они пустились в путешествие той самой дорогой, какой ехали недавно мистер Пиквик и Сэм и поэтическое описание которой, сделанное мистером Снодграссом, мы не намерены приводить, так как кое-что о ней уже было сказано нами.
Мистер Уэллер встретил их у дверей "Ангела", и когда этот джентльмен провел их в комнату мистера Пиквика, они, к немалому удивлению мистера Уинкля и мистера Снодграсса и к немалому замешательству мистера Тапмена, застали там старого Уордля и Трандля.
- Как поживаете? - спросил пожилой джентльмен, пожимая руку мистеру Тапмену.- Не удручайтесь и не принимайте этого близко к сердцу, ничего не поделаешь, дружище. В ее интересах я бы хотел, чтобы она стала вашей, в ваших собственных - я очень рад, что этого не случилось. Такой молодой человек, как вы, не упустит своего... а?
Высказав это утешительное соображение, Уордль хлопнул мистера Тапмена по спине и добродушно рассмеялся.
- А вы как поживаете, любезные друзья? - спросил пожилой джентльмен, пожимая руки одновременно мистеру Уинклю и мистеру Снодграссу.- Сию минуту я говорил Пиквику, что нам нужно было бы всем собраться на рождество. У нас будет свадьба... на этот раз настоящая свадьба.
- Свадьба? - воскликнул мистер Снодграсс бледнея.
- Да, свадьба. Но не пугайтесь,- сказал добродушный пожилой джентльмен,- это только Трандль и Белла.
- О, вот как! - воскликнул мистер Снодграсс, освобождаясь от мучительных сомнений, теснивших его грудь.- Поздравляю вас, сэр. А как поживает Джо?
- О, прекрасно! - ответил пожилой джентльмен.- Пребывает во сне, по обыкновению.
- А ваша матушка, а священник и все остальные?
- Великолепно.
- Где...- произнес с усилием мистер Тапмен,- где... она, сэр? - Он отвернулся и закрыл лицо рукой.
- Она? - переспросил пожилой джентльмен, лукаво кивая головою.- Вы имеете в виду мою незамужнюю родственницу... а?
Мистер Тапмен кивком головы дал понять, что его вопрос относился к обманутой Рейчел.
- О, она уехала,- сказал пожилой джентльмен.- Она живет довольно далеко у родственников. Она не могла ужиться с девочками, и я отправил ее. Но вот и обед! Вы, должно быть, проголодались с дороги. А я и без дороги голоден, а потому - к делу!
Обеду было оказано должное внимание, и когда после трапезы они сидели за столом, мистер Пиквик к вящему возмущению и ужасу своих последователей рассказал о пережитом им приключении и об успехе, увенчавшем гнусные ухищрения дьявольского Джингля.
- А приступ ревматизма, схваченного мною в этом саду, заставляет меня хромать до сих пор,- сказал в заключение мистер Пиквик.
- У меня также было приключение,- сказал, улыбаясь, мистер Уинкль, и на вопрос мистера Пиквика он ответил рассказом о злостной клевете "Итенсуиллского независимого" и последовавшем возмущении их друга, редактора.
Чело мистера Пиквика омрачалось по мере того, как рассказывал мистер Уинкль. Друзья заметили это, и когда мистер Уинкль кончил, наступило глубокое молчание. Мистер Пиквик выразительно ударил по столу кулаком и произнес следующее.
- Не удивительно ли,- сказал мистер Пиквик,- что мы не можем, по-видимому, войти ни в один дом, чтобы не навлечь на него какие-нибудь неприятности? Не свидетельствует ли, спрашиваю я, о нескромности или, что еще хуже, о порочности - да, я должен это сказать! - моих последователей то обстоятельство, что, под чьим бы кровом они ни поселились, они нарушают покой и благополучие какой-нибудь доверчивой женской души? Не явствует ли это, говорю я...
По всей вероятности, мистер Пиквик продолжал бы в таком тоне еще долго, если бы появление Сэма с письмом в руках не заставило его прервать поток красноречия. Он вытер лоб носовым платком, снял очки, протер их и снова надел; его голос вновь обрел обычную мягкость, когда он спросил:
- Что это у вас, Сэм?
- Только что был на почте и нашел это-вот письмо, оно лежит там уж два дня,- ответил мистер Уэллер.- Запечатано облаткой, и адрес написан крупным почерком.
- Не знаю этого почерка,- сказал мистер Пиквик, распечатывая письмо.- Боже милосердный! Что это? Должно быть, шутка, это... это... не может этого быть?
- Что случилось? - воскликнули все в один голос.
- Никто не умер? - спросил Уордль, встревоженный испуганным лицом мистера Пиквика.
Мистер Пиквик ничего не ответил: бросив письмо через стол и предложив мистеру Тапмену прочесть вслух, он откинулся на спинку кресла,- лицо его выражало такое бессмысленное удивление, что жутко было смотреть.
Мистер Тапмен дрожащим голосом прочел письмо следующего содержания:
"Фрименс-Корт, Корнхилл, августа 28 1830 г.
Бардл против Пиквика
Сэр.
Уполномоченные миссис Мартой Бардл начать против вас дело о нарушении брачного обещания, убытки от какового нарушения истица определяет в полторы тысячи
фунтов, доводим до вашего сведения, что приказ о возбуждении дела против вас в Суде Общих Тяжб* выдан, просим поставить нас с обратной почтой в известность об имени вашего поверенного в Лондоне, коему будет поручено ведение этого дела с вашей стороны.
* (Суд Общих Тяжб - гражданский суд, в котором назначено было слушание дела Бардл против Пиквика, относился к разряду так называемых "судов общего права", которые руководствовались нормами обычного права (в Англии не было и нет кодекса законов), а также судебными прецедентами. Английские юристы, которые испокон веку являлись верными слугами господствующих классов, создали из системы судопроизводства надежный оплот для защиты интересов своих хозяев. Пользуясь отсутствием кодекса законов, они невероятно усложнили судопроизводство; для сторон в судебном процессе они выработали не только детализированные правила представления судебных доказательств, но и предварительного обмена письменными заявлениями, что, разумеется, лишало тяжущихся возможности разобраться в обычаях и судебных прецедентах при заслушании дела в "судах общего права" и закрепляло за юристами монополию по ведению любого, даже самого несложного, процесса. Если прибавить, что функции адвоката были искусственно разделены между юристами разных категории (см. прим. к стр. 336, слово "Грейз-Инн"), то станет очевидно большое прогрессивное значение возмущенного протеста Диккенса против правопорядка и организации судебного дела в Англии. С этим возмущением Диккенса читатель встретится во многих его произведениях и, в первую очередь, в "Пиквике", где Диккенс дал сатирическое, но очень точное, описание процесса Бардл против Пиквика в Суде Общих Тяжб.)
Пребываем, сэр,
Вашими покорными слугами
Додсон и Фогг.
Мистеру Сэмюелу Пиквику".
Немое изумление, с каким каждый взирал на соседа я на мистера Пиквика, было столь выразительно, что, казалось, все боялись заговорить. В конце концов молчание было нарушено мистером Тапменом.
- Додсон и Фогг,- повторил он машинально.
- Бардл и Пиквик,- сказал мистер Снодграсс раздумчиво.
- Покой и благополучие доверчивой женской души,- пробормотал мистер Уинкль с рассеянным видом.
- Это заговор! - сказал мистер Пиквик, когда к нему возвратился, наконец, дар речи.- Гнусный заговор этих двух жадных поверенных - Додсона и Фогга! Миссис Бардл никогда бы на это не пошла, это не в ее характере... и повода у нее нет. Какая нелепость!.. Какая нелепость!
- О ее характере,- сказал Уордль с улыбкой,- вы, конечно, судить можете. Я не хочу вас обескураживать, но должен сказать, что об ее притязаниях Додсон и Фогг судить могут лучше, чем любой из нас.
- Это подлая попытка вымогательства! - сказал мистер Пиквик.
- Надеюсь, что так,- отозвался Уордль, сухо покашливая.
- Слышал ли кто когда-нибудь, чтобы я говорил с ней иначе, чем полагается говорить жильцу с квартирной хозяйкой? - продолжал мистер Пиквик с подъемом.- Видел ли кто когда-нибудь меня с нею? Даже друзья мои, присутствующие здесь, никогда...
- Если не считать одного раза,- сказал мистер Тапмен.
Мистер Пиквик изменился в лице.
- Ну? - сказал Уордль.- Это важно. Надеюсь, ничего подозрительного не было?
Мистер Тапмен с опаской посмотрел на своего вождя.
- Ну, конечно,- сказал он,- ничего подозрительного. Но... заметьте, я не знаю, как это вышло... она несомненно была в его объятиях.
- Боже милосердный! - воскликнул мистер Пиквик, когда в уме его воскресло яркое воспоминание об этой сцене.- Какое ужасное стечение обстоятельств! Так и есть... так и есть.
- И наш друг ее утешал,- прибавил мистер Уинкль не без ехидства.
- Это правда,- сказал мистер Пиквик.- Не буду отрицать. Это правда.
- Вот те на! - воскликнул Уордль.- Для дела, в котором нет ничего подозрительного, это кажется довольно странным, не правда ли, Пиквик? Ах, хитрец... хитрец! - И он захохотал так, что посуда в шкафу зазвенела.
- Какое ужасное недоразумение! - воскликнул мистер Пиквик, хватаясь за голову.- Уинкль... Тапмен... Я прошу простить мне замечания, которые я только что сделал. Все мы жертвы обстоятельств, а я в особенности.
После этого извинения мистер Пиквик закрыл лицо руками и предался размышлениям. Уордль подмигивал и кивал остальным членам компании, описав полный круг.
- Так или иначе, я хочу, чтобы все разъяснилось,- сказал мистер Пиквик, поднимая голову и колотя кулаками по столу.- Я должен видеть Додсона и Фогга! Завтра же я еду в Лондон.
- Только не завтра,- сказал Уордль,- вы еще сильно хромаете.
- Хорошо, послезавтра.
- Послезавтра - первое сентября, и вы обещали непременно поехать с нами по крайней мере до поместья сэра Джеффри Маннинга и присоединиться к нам за завтраком, если не пожелаете принять участие в охоте.
- Хорошо, через два дня,- сказал мистер Пиквик.- В четверг. Сэм!
- Сэр? - отозвался мистер Уэллер.
- Закажите два наружных места в Лондон на четверг па утро - для себя и для меня.
- Слушаю, сэр.
Мистер Уэллер вышел и медленным шагом отправился выполнять поручение, заложив руки в карманы и уставившись взглядом в землю.
- Странный человек - мой повелитель! - говорил мистер Уэллер, медленно идя по улице.- Ухаживать за миссис Бардл... а у нее еще сынишка в придачу... И всегда Это приключается с этакими-вот старичками, какими бы на вид ни казались они степенными. А все-таки я не думал, чтобы он на это пошел... А все-таки я не думал, чтобы он на это пошел!
И, рассуждая в таком духе, мистер Сэмюел Уэллер направил свои стопы к конторе пассажирских карет.