Чарльз Диккенс родился 7 февраля 1812 года. Ров но через тридцать лет в Америке, 7 февраля 1842 года, он держит благодарственную речь. Самый популярный в Новом Свете и на родине английский писатель благодарит за радушное гостеприимство. О многом говорил Диккенс. Он не вспоминал лишь о том, какая трудная дорога вела к почестям. Он ни слова не сказал о своем детстве.
Родился Диккенс близ Портсмута, затем жил в городке Чэтэме. Это было счастливое время. Диккенс навсегда запомнил сказки няни, первые книги, домашние кукольные спектакли и прогулки с отцом в окрестностях Чэтэма. По дороге они не раз любовались усадьбой Гэдсхилл-Плейс. Казалось великим счастьем жить в таком прекрасном доме. В Чэтэме Чарльз учился, и его наставник мистер Джайлс отмечал любовь ученика к романам Филдинга и Смоллета, его живой ум и необыкновенную впечатлительность. Он поощрял его первые литературные "опыты" вроде драмы "Миснар, султан индийский".
Но вот Джону Диккенсу, отцу Чарльза, предлагают место в Лондоне, и, не заплатив долгов, он с женой и младшими детьми переезжает в столицу. Чарльз остается в Чэтэме на по печении мистера Джайлса, но наконец в дождливый декабрьский день его отправляют с почтовой каретой в Лондон. Грустное это было путешествие. Печалила разлука с мистером Джайлсом, томила неизвестность. Свои бутерброды Чарльз жевал пополам со слезами. Дурные предчувствия не обманули. Наступила самая тяжелая пора его жизни. Обремененные долгами, родители и думать забыли о дальнейшей учебе Чарльза. Он стал "мальчиком на побегушках". Его фантазия, изобретательность и красноречие были очень кстати в переговорах с мясником и булочником. Кроме того, он мыл полы, нянчил младших, чистил обувь отца.
Денежные трудности заставляют Элизабет Диккенс принять решение. Она откроет пансион для юных девиц. Она будет учить молодых леди "наукам" и отменным манерам. Было снято подходящее помещение, заготовлены проспекты, восхваляющие школьную "методу" миссис Диккенс, но молодые девицы не явились. Затея с пансионом истощила последние средства.
Хотя почти все жалованье отца уходило на погашение долгов, кредиторам надоело ждать, и неоплаченные векселя были предъявлены в суд. Джона Диккенса арестовали и отправили в долговую тюрьму Маршалси. Вскоре к нему переехала с маленькими миссис Диккенс (английский суд позволял проживание должников с семьями). Старшая их дочь Фанни, способная музыкантша, училась и жила в Королевской академии музыки, так что о ней можно было не заботиться. А Чарльз, решили родители, в одиннадцать лет сам сможет себя прокормить. Ему, как объясняла знакомым миссис Дик кенс, пришлось "заняться коммерцией". Он стал работать на крошечной фабрике ваксы - наклеивать этикетки на баночки; это скучное, нудное занятие миссис Диккенс и называла громким словом "коммерция". Разумеется, она искренне желала сыну добра и мечтала, что когда-нибудь он станет совладельцем фабрики ваксы.
То было страшное время. Отца держали в тюрьме, и самолюбие Чарльза жестоко страдало. Он виделся с родными только по воскресеньям: от фабрики ваксы до Маршалси - далекий путь, и пролегал он по самым бедным кварталам Лондона. В одном из них, на Бейхем-стрит, у черствой и угрюмой миссис Ройленс жил Чарльз. Тяжело было сносить постоянный голод, который гнал его на Хангерфордский рынок. Там можно было купить горячую лепешку, а если совсем не было денег - хоть издали ею полюбоваться. Но страшнее всего было ощущение конца. Кончилось прежнее беззаботное существование. И дело не в том, что беззаботное (оно давно таким не было). Но раньше он читал книги, раньше устраивались походы в театр, домашние спектакли, декламации, тогда была школа и доброе внимание мистера Джайлса. Теперь все изменилось. Незадолго до ареста отца Чарльзу пришлось продать любимые книги. Для него это было трагическое событие.
И еще одно, очень важное: пусть его отец в тюрьме, но он образованный человек, а его сын работает в одном помещении с мальчишками, которые не прочли ни одной книги и чья судьба - пребывать в невежестве до конца дней. Бедность неразрывно связалась в представлении Чарльза с духовной тьмой (что вполне закономерно: таков был сложившийся порядок в обществе), и писатель Диккенс всегда будет восставать против "союза" Нищеты и Невежества как обязательного удела бедняков. А Чарльз решил стать образованным джентльменом. В одиннадцать лет он, возможно, мечтал, как будет учиться в Кембриджском университете. Но разве доступен Кембридж мальчику с фабрики ваксы?
Неожиданно отец получил небольшое наследство (умерла бабушка Чарльза, служившая когда-то горничной) и расплатился с долгами. Семья переселилась в дом миссис Ройленс, но Чарльз продолжал работать на фабрике ваксы, пока однажды, несчастный и униженный, не взмолился, чтобы его опять отдали в школу. Отец согласился; он понял страх Чарльза перед невежеством, грубостью, бедностью и, может быть, ужаснулся тому, что пережил за эти постылые месяцы его самолюбивый и одаренный сын. Мать была против. Несколько шиллингов в неделю, которые приносил Чарльз с фабрики ваксы, были в хозяйстве не лишни, однако слабохарактерный Джон Диккенс на этот раз проявил волю. Чарльза отправили в школу с пышным названием "Академия Веллингтон-Хаус". Но обида на мать так и не прошла, и будущий читатель Диккенса не раз в этом убедится.
Итак, к Чарльзу опять вернулось детство. "Академия" была самой обычной школой, но здесь были товарищи, мальчики его лет, которые еще не знали, что такое зарабатывать себе на хлеб, которые ленились, строили каверзы учителям и получали за это жестокие нагоняи. Владелец школы славился грубостью, учителя не блистали знаниями, но здесь никакие заботы не давили душу, кроме бремени невыученных уроков. Однако с Чарльзом при его ненасытной любознательности этого просто не могло быть. Здесь опять оживилась его любовь к зрелищу. Вместе со школьными друзьями он устраивает маленький кукольный театр, в котором разыгрывает веселые пантомимы и другие "марионеточные" действа. Недаром, уже распростившись с "Академией" и работая младшим клерком у юриста, Чарльз мечтает стать актером. И если бы не внезапная болезнь, помешавшая ему прийти на экзамен, то кто знает, может быть, он попал бы в труппу известного Ковент-Гарденского театра и стал замечательным артистом. В его актерском даровании никто не сомневался. Но любовь к зрелищу, сценическому контакту с широкой публикой останется навсегда. Отсюда и его увлечение любительским театром, и игра в домашних спектаклях уже потом, когда он будет прославленным писателем, и тогда же - трогательная забота о престарелых актерах, бескорыстная помощь их семьям. Но опять-таки это всё в будущем. А пока он был беден и неизвестен, пока еще только предстояло выбрать дело жизни.
Конечно, об университете мечтать уже не приходилось, но без солидного образования можно было всю жизнь провести в клерках, а такая работа никак не могла его удовлетворить. Честолюбивый и способный, он хотел выбиться в люди. Независимость - вот что теперь влечет его больше всего; он хочет быть всем обязанным только себе и ни у кого не одолжаться. Живость натуры, любовь к общению с людьми диктовали и выбор профессии. Она должна быть полезной и нужной. Таким многообещающим делом кажется ему стенография, и чутье не обмануло. Прекрасное знание стенографии (а изучал он ее со страстью и рвением, которое вносил в каждое интересующее его дело) пригодилось: он стал стенографистом- репортером. Сначала стенографировал в церковном суде Докторс-Коммонс, затем в парламенте. Теперь он записывал речи важных государственных мужей для газеты "Мироров Парламент", а потом - солидной "Морнинг Кроникл", где ему положили хорошее жалованье.
Так судьба наконец улыбнулась семье Диккенсов, нужда отступила. Чарльз получил возможность следить за своим костюмом, а он любил одеваться по моде и ярко. Красивый молодой человек наряжался особенно тщательно, когда шел с визитом к любимой девушке, Марии Биднелл, большой насмешнице. То была мучительная любовь. Состоятельным родителям Марии молодой репортер казался незавидным женихом, да и сама Мария не дорожила его любовью. В Париже, куда родители отправили ее, чтобы разлучить с Чарльзом, она со всем забыла о нем. Диккенс вернул своей возлюбленной письма и безделушку, ею подаренную. Наступил разрыв, но Диккенс и двадцать лет спустя с грустью вспоминал о своей первой любви. А все-таки мы должны быть благодарны тому, что Мария встретилась Чарльзу Диккенсу: молодой репортер решил добиться известности во многом из любви к Марии.
Годы репортерства были хорошей школой гражданского и политического образования для Диккенса.
Начало 30-х годов в Англии - время ожесточенной борьбы за избирательную реформу. Борьбу эту возглавила торговая и промышленная буржуазия, которая желала широкого представительства в парламенте. Существовавшая избирательная система устарела. Право посылать своих представителей в палату общин имели маленькие поселки, "боро", так называемые "гнилые местечки" (с населением иногда в несколько десятков человек), расположенные на землях крупных земле владельцев, а большие промышленные города, как Лидс и Манчестер, были лишены такого представительства. Даже от Лондона посылалось в парламент всего несколько чело век.
Английская буржуазия, ловко использовав в своих интересах недовольство бедняков и направив его против лендлордов, добилась наконец закона (билля) об избирательной реформе. Правда, реформа дала буржуазии не так уж много мест в парламенте, но политическая власть землевладельцев была ограниченна.
Молодой репортер оказался в самой гуще событий. Очевидно, он присутствовал на главных парламентских битвах между 1832 и 1836 годами, когда проходила избирательная реформа и был принят закон о бедных (1834). Здесь, на галерее палаты общин, он учился презирать беспринципность обеих политических партий, консервативную юридическую систему современной Англии. Главное впечатление этих лет-враждебность официальной, господствующей государственной системы низам общества, где, по словам Маркса, "деспотизм капитала" и "рабство труда" достигли небывалой остроты.
Журналистская работа расковала писательский талант Диккенса. "Миснар, султан индийский" был действительно началом. Потом появились "зарисовки" характеров, которые он собирал в особую тетрадь. Число их возросло в репортерские годы, и вот Диккенс напечатал небольшой очерк в журнале "Олд Мансли Мэгэзин" под псевдонимом "Боз" (это было ласкательное прозвище младшего брата). А когда журнал закрылся, лондонские "зарисовки" Диккенса регулярно печатались в вечернем выпуске его газеты "Ивнинг Кроникл".
В феврале 1836 года "Очерки Боза" были опубликованы отдельной книгой и сразу стали популярны. Читатель узнавал себя и своих знакомых в пестрой массе лондонских типов, "зарисованных" с натуры молодым журналистом, узнавал свой Лондон, который Бозу был так хорошо знаком с тех пор, когда мальчиком он исполнял многочисленные поручения матери или спешил с одного берега Темзы на другой, в Маршалси. А вот юношей он затерялся в лабиринте мрачных тупиков Сити, где столько мелких адвокатских контор. Там целыми днями корпят над бумагами клерки, ожидая часа, когда можно будет угоститься порцией баранины и стаканчиком эля за два с половиной пенса. Вот, наконец, он, молодой и способный репортер, бродит по Лондону. Любимый, прекрасный и страшный город. Жители его бедных кварталов тяжким трудом зарабатывают на хлеб, и так мало в их жизни радости! Зато как они веселятся в ресторации "Коза и ботфорты" и там же с восторгом слушают приходского Цицерона с "густым загробным басом". Но сколько в Лондоне горя и безнадежности! Сколько невежественных, порочных и просто несчастных! У них дети плачут от голода и холода, у них описывают имущество за долги, их выбрасывают на улицу и забирают даже постель, на которой умирает больная мать семейства. Крайняя нужда ведет в работный дом, а там - тоже смерть, только медленная. Какая отчаянная, бесчеловечная нищета! При виде ее содрогается даже помощник судебного пристава. Его ненавидят в этих убогих кварталах, а ведь он "только исполнитель чужой воли", ведь он даже отдает свой обед голодным детям и его так ужасает женщина, которая бьет грудного ребенка: у нее от голода пропало молоко, а он все плачет и плачет. Вот нищая исполнительница песен. Голоса у нее нет, но она кутает хилого ребенка в рваную шаль и поет: ребенка надо накормить. "Болезнь, одиночество, нужда чуть слышно повторяют слова развеселой песни. Слабый, дрожащий голос рассказывает страшную повесть нищеты и лишений; а если жалкая исполнительница той бесшабашной песни умолкнет, ее ждет смерть от холода и голода..."(Ч. Диккенс. Собр. соч., ГИХЛ, М., 1951 -1959. т. I, с. 112. И далее все цитаты даются по этому изданию.)
Все это искренне волнует молодого репортера. Нередко, бродя по Лондону, он рассматривает входные двери и размышляет, что за люди живут за ними. В одном бедном доме поселились мать-вдова с сыном - переписчиком бумаг. Сын зарабатывает скудные гроши - единственный источник их пропитания, но скоро и его не станет, юноша болен чахоткой. И последняя его просьба - похоронить его за пределами тесного, мрачного, душного города, улицы которого убивают.
"Улицы, улицы, улицы..." Бегут по ним маленькие рассыльные в больших цилиндрах, с тоской поглядывая на черствые пирожки в булочной; мчатся кебы - наемные кареты, фургоны, спешат к богатым заказчицам модистки и корсетницы, самые "разнесчастные создания" в городе - так плохо с ними обращаются. Взгляд Боза зорко подмечает и каждую забавную мелочь. Вот на улице показался юный разносчик горячих пышек, и его осаждают благодушные матроны. А потом явится продавец пива, и глава семейства радостно встрепенется у камина. Но эти картины можно наблюдать в пригородах, где живут люди посостоятельней, хозяева. Бедняки в хмурые осенние вечера редко сидят по домам. Там нет уютного камина, а ужин их - несколько печеных картофелин, купленных тут же, на улице.
Так уже в первом произведении Диккенса проявилось то, что будет свойственно всем его последующим книгам: его демократизм, горячее сочувствие народу, желание заставить тех, кто "слеп", увидеть народные нужды; его искренняя любовь к человеку, умение сопереживать.
В "Очерках" сказывается также комический дар Боза. Он может сделать человеческие слабости забавными и, что очень важно, трогательными, не зло, но метко пошутить. Он умеет показать отрицательные свойства со смешной стороны, под черкнуть их нелепость. Вот перезрелая невеста ловит жениха, а глуповатый молодой человек пускает пыль в глаза своей "образованностью".
Боз часто совмещает смешное и грустное. Трагический рассказ о бедном юноше-переписчике соседствует с забавным эпизодом: одинокий джентльмен, сняв комнату якобы надолго, исчез утром следующего дня, прихватив хозяйские простыни и чайную ложку. И еще одно влекло к книге Боза. Он говорил с читателем очень просто, только более живо, образно и метко о его, читателя, невзгодах и радостях и не свысока, как "ученый джентльмен", но как ближний, как свой, как искренний друг, который смеется, плачет, негодует и надеется вместе с читателем.
В "Очерках Боза" впервые появится тема детства (которой Диккенс не изменит до конца дней) - детства голодного, холодного, обездоленного, и это заставит еще больше уважать неизвестного, но доброго литератора.
Диккенс относился к числу людей, над которыми воспоминания сохраняют особую власть, но о том мрачном периоде своего лондонского отрочества, когда он работал на фабрике ваксы, Диккенс не любил вспоминать. Однако эти безрадостные дни остались с ним навсегда.
Мы берем в руки один его роман за другим, и в них оживает трагическое для него время. Уже тогда, на фабрике ваксы, он сумел взглянуть на себя со стороны и увидеть несчастного, всегда голодного мальчика, до которого никому нет дела. Став взрослым, став гениальным писателем, Диккенс сосредоточил всю силу добра и сострадания на образе гонимого "судьбой" ребенка. Поэтому о чем бы он ни писал, Диккенс обязательно напишет о детях. Иные критики по этой причине упрекали его самого в инфантильности, "детскости", говоря, что сам он "по-настоящему так и не повзрослел". Они правы, но только в том смысле, что Диккенс никогда не относился к миру детства с высокомерием взрослого человека. Просто он вел отсчет людских страданий с позиции детей и бедняков. Их положение стало той меркой, по которой он судил об обществе. И никогда и никто не смог бы его убедить, что в обществе все благополучно, если в нем есть хоть один ребенок, страдающий от холода, голода, непосильной работы и варварского обращения.
Вот почему и в начале своего пути, и став знаменитым, любимым во всем мире писателем, и на склоне лет, узнавший горе, разочарование, усталость, он был и останется другом бедняков, другом детей. Вот почему "Очерки Боза" сразу приобрели у читателя популярность, а псевдоним "Боз" долго был нарицательным именем английского писателя Чарльза Диккенса.