Произведения Диккенса прочно вошли в сокровищницу английской литературы. Вместе с тем наследие величайшего английского реалиста XIX века стало поистине международным, всечеловеческим достоянием.
"Представьте себе, что Шекспир запретил бы переводить свои труды на язык иных наций, представьте, что то же самое сделали бы Гете, Бальзак, Диккенс и т. д., - что было бы в этом случае с европейской культурой?"1 Так писал Горький, подчеркивая, что любое великое произведение, вызванное к жизни духом и запросами нации, становится достоянием народов мира.
1 (М. Горький, Несобранные литературно-критические статьи, М. 1941, стр. 471)
С первых шагов своей литературной деятельности Диккенс выступает как подлинно национальный художник, которого глубоко и живо интересуют многообразная жизнь родной страны, ее история, природа, быт, который любит родной язык и мастерски использует его богатства.
Еще в 1835 году Диккенс, - безвестный автор всего-навсего нескольких очерков, подписанных псевдонимом Боз, - в письме к одному музыканту возражает против идеи писать оперу "Гондольер" на итальянский сюжет в то время, как у англичан есть своя хорошая национальная оперная традиция, а старые английские оперы и поныне пользуются популярностью. "К этим соображениям стоит добавить, - продолжает Диккенс, - что нам обоим было бы куда легче и плодотворнее работать над английской драмой, где персонажи действовали и говорили бы так же, как люди, которых мы видим и слышим ,изо дня в день..."1
1 (The Letters, vol. I, p. 49)
В этом высказывании содержалось зерно эстетической программы Диккенса. Он пишет лишь о том, что хорошо и близко знает; он пишет об Англии, особенно много и охотно о жизни ее столицы, проникая взглядом художника во все слои лондонского общества, от фешенебельных аппартаментов Дедлоков до трущоб "Одинокого Тома". Позже, ближе узнав жизнь других стран и народов - Франции, Америки, Италии, - он обращается и к иностранной тематике, причем характерно, что и в этом случае тема отечественная не отходит для него на задний план: в "Мартине Чезлвите" изображение Соединенных Штатов Америки помогает ему яснее понять и лучше изобразить Англию, в "Крошке Доррит" образы Италии и Англии тесно связаны хотя бы тем, что писатель, рисуя Италию, занят судьбой живущих там англичан, а один из героев, итальянец, проводит свои дни под хмурым небом Британии; в "Повести о двух городах" изображение жизни Франции конца XVIII века тесно связано с картиной жизни современной ей Англии. Даже тогда, когда Диккенс всецело посвящает произведение чужеземным народам ("Американские заметки", "Картины из Италии"), родные образы, параллели, ассоциации, национальный угол зрения на вещи - при внимательном и бережном отношении к тому, что достойно уважения в обычаях, культуре иных народов, - все это остается неизменным свойством его книг.
Диккенс щедро черпал свои образы, сюжетные мотивы из английского фольклора. Поэтому так охотно обращается он к народной балладе, песне, так любит сказочные образы и ситуации, так часто использует меткую поговорку, пословицу, сочный народный юмор, так любовно относится к немудреному, подчас даже наивному, но здоровому и непосредственному искусству "низового" театра - к фарсу, пантомиме.
С образами Диккенса произошло, в сущности, то же, что и с образами величайших национальных писателей, будь то Пушкин или Берне, Петефи или Шевченко: почерпнутые в родниках народного творчества, они обрели новую жизнь в народе.
"В лице Диккенса у них (англичан. - И. К.) был гений, который полностью вернул роману его эпический характер, - писал английский критик-марксист Ральф Фокс, - чей плодотворный ум создал рассказы, поэмы и фигуры людей, навсегда вошедшие в жизнь говорящего по-английски мира. Некоторые из его персонажей вошли в пословицу, сделались составной частью нашего современного фольклора, что, без сомнения, является высшим достижением всякого писателя"1.
1 (Р. Фокс, Роман и народ, Гослитиздат, Л. 1939, стр. 97)
Правда жизни в ее существеннейших, типических проявлениях составляет содержание лучших его романов и повестей. На их страницах возникает широкая и многообразная картина действительности, охватывающая все слои общества. Мастерское раскрытие социальных противоречий капиталистической Англии, описание ее быта и нравов придают большую эстетическую и познавательную ценность его произведениям.
Не случайно Чернышевский рекомендовал "Тяжелые времена" Диккенса взамен объемистых монографий о чартизме. "Быт различных классов Европы я знаю тоже только по книгам, - писал Горький, обращаясь к одному из советских писателей. - Но Гамсун, Бальзак, Золя, Мопассан, Диккенс, Гарди и другие литераторы Европы крайне редко возбуждают у меня, читателя, сомнения в точности изображения ими событий, характеров, логики чувства и мысли"1.
1 (М. Горький, Собр. соч. в тридцати томах, т. 26, стр. 293)
Чрезвычайно выразительно в этом отношении свидетельство великого современника Диккенса - Теккерея. "Я убежден, что человек, который через сто лет захочет написать историю нашего времени, - писал Теккерей, - совершит ошибку, если сочтет великую современную историю Пиквика сочинением легковесным и отбросит ее. В ней содержатся правдивые характеры под вымышленными именами и, подобно "Родрику Рэндому" - менее значительной книге, и "Тому Джонсу"1 - книге неизмеримо лучшей, - она дает нам более достоверное понятие о положении и обычаях народа, чем это можно было бы почерпнуть из каких бы то ни было претенциозных или более документированных исторических сочинений"2.
1 ("Родрик Рэндом" и "Том Джонс" соответственно романы Смоллета и Филдинга)
2 (W. M. Thackeray, Works, vol. XVI, Lond. 1878 - 1879, p. 87. 268)
Книги Диккенса - это частица его самого, это книги художника, ставящего себе целью учить добру, способствовать исправлению общества, и поэтому художника глубоко страстного, заинтересованного в судьбах своих героев. Пусть в его сочинениях есть порой излишняя сентиментальность, искусственность в осуществлении победы добрых героев над злыми, в них нет безразличия, бесстрастия, нет равнодушия. Диккенс верит в лучшее будущее людей, в предназначение простого труженика. В его светлом оптимизме чувствуются отражение народной мечты о справедливом общественном укладе жизни, романтический порыв к лучшему будущему.
Диккенс - изумительный мастер мягкого лирического юмора и гневного сарказма. Своим искусством он вторгается в жизнь, клеймит ее темные стороны, зовет к ее переустройству. Любой из романов Диккенса построен на ярком контрасте - столкновении доброго и злого начал, за которыми легко угадывается расстановка противоборствующих общественных сил.
Зло, гневно, уничтожающе насмешливо рисует писатель буржуа-стяжателей, дельцов с кремнем вместо сердца, ханжескими уловками скрывающих свой эгоизм, рисует чванливых обладателей "голубой крови", паразитирующих на теле народа. От "Очерков Боза" до неоконченного "Здвина Друда" Диккенс выводит людей из "высших" классов общества. Образы эти пополняются все новыми чертами по мере развития жизненного опыта писателя и самой жизни, из которой он черпал свои наблюдения.
Через все творчество Диккенса проходит и образ простого человека, честного труженика, в котором Диккенс воплощает свое представление об идеале. Иногда писатель выдвигает в нем на первый план не самое ценное, умиляется его смирению (Тротти Вэк, Блекпул). Возмущаясь холодной рассудочностью буржуа, Диккенс склонен подчас противопоставлять расчетливым эгоистам слабоумных детей природы, людей, мудрых не рассудком, но сердцем, добрым и отзывчивым, и безошибочным инстинктом отделяющих добро от зла (Смайк, Барнеби, мистер Дик, мисс Флайт и др.). Тем не менее Диккенс сумел ярко и выразительно запечатлеть подлинных людей из народа, обнаруживающих явное моральное превосходство над представителями господствующих классов. Таковы Сэм Уэллер, Марк Тэпли, Дженни Реп, Сьюзен Ниппер, семейство рыбака Пеготти и т. д. Именно простым людям из народа Диккенс отдает все свои симпатии, именно их он рисует задушевно-лирическими красками, для них он рассыпает блестки своего юмора, сплошь да рядом обращается к ним как к живым людям, как к собственным друзьям со словами сочувствия, одобрения, в то время как для людей, завладевших всеми благами жизни, у него припасены слова великого испепеляющего гнева.
Среди сочувственно изображенных Диккенсом лиц есть не только люди из народа. Ведь ни Пиквика, ни Давида Копперфильда, ни Флоренс Домби не отнесешь к простым людям. И уж подавно не подойдут под эту характеристику преуспевающие буржуа вроде братьев Чирибл или Раунсвелла. Но значит ли это, что - как иногда утверждают - критерий ценности человека у Диккенса чисто этический: человеческая доброта как таковая.
Идеал Диккенса, если подойти к нему с точки зрения социально-этической, демократичен по своему характеру. Рисуя добрых обеспеченных людей, Диккенс подчеркивает их связь с народом, с простыми людьми (Пиквик и Сэм Уэллер, Давид Копперфильд и семья Пеготти, Флоренс и мирок "Деревянного Мичмана"). Глубокое сочувствие к бедствиям простых людей, стремление помочь бедным и обездоленным определяют поведение таких людей, как братья Чирибл.
Со страстным упорством в отстаивании справедливости тесно связана и такая характерная особенность творчества Диккенса, как твердость моральных критериев, ясность нравственного подхода к вещам, качество, которое особенно ценил в писателях, и в частности в Диккенсе, Л. Н. Толстой.
Диккенсовские образы стали нарицательными. Таковы Пексниф - символ лицемерия, Урия Гип - ханжеского смирения, Домби - черствости, себялюбия, Подснеп - британского шовинизма; с другой стороны, Сэм Уэллер или Марк Тэпли - это воплощение жизнерадостности, трудолюбия, самоотверженной преданности в дружбе, Пиквик - наивысшего добросердечия и бескорыстия.
Диккенс - живое наследие для сегодняшней Англии. Передовые английские писатели XX века всегда с большой теплотой и уважением говорили о Диккенсе (Уэллс, Голсуорси, Шоу и др.). Наши современники - прогрессивные писатели Англии используют наследие Диккенса в борьбе за передовую национальную культуру.
"Если время Диккенса - сентиментального беллетриста - уже прошло, то его время как социального пророка и социального критика только еще наступает, - писал Б. Шоу. - Ушла в прошлое Англия Теккерея, ушла в прошлое Англия Троллопа... Но Англия Диккенса, Англия Полипов и Пузырей, с Мердлами, Венирингами и Фледжби, с теоретизирующим м-ром Гред-грайндом и м-ром Баундерби, провинциальным дельцом, обнаруживается повседневно как реальная Англия, в которой мы живем"1.
1 (Цит. по кн.: E. Johnson, Charles Dickens, vol II, p. 1135)
Выдающийся деятель английской культуры Чарльз Чаплин, выступая 7 февраля 1955 года на праздновании годовщины со дня рождения Диккенса, поднял тост "бессмертной памяти Чарльза Диккенса".
"Отважусь сказать, - говорил Чаплин, - что будь Диккенс жив сегодня, он был бы критиком современной эпохи; он был бы критиком нашей западной демократии, которая, по моему скромному мнению, отнюдь не лишена лицемерия и двуличия; которая, желая мира, в то же время усиливает гонку вооружений... Он был бы противником холодной войны, так как она не достигла ничего, ничего не утвердила, кроме того, что посеяла нервозность и поселила в умы нашей молодежи сознание бессилия... Поэтому, я полагаю, что он красноречиво высказался бы по этому поводу. Он осудил бы ученых, которые не чувствуют моральной ответственности, передавая атомную бомбу в руки военщины...
Его литературный труд много прибавил величию английской литературы и величию самой Англии".1
1 ("The Dickensian", 1955, June, № 315, p. 114)
Английский народ свято бережет наследие писателя, имя которого является его национальной гордостью.