Бездушная, марионеточная природа диккенсовских комических персонажей сказывается в их внешности. Здесь тоже имеет место своеобразная вещная символика. Но если в элегических очерках мертвые вещи служили свидетелями покинувшей их души, то здесь вещи, наоборот, замещают и уничтожают живого человека. Диккенсовские комические герои являются как бы функциями предметного мира, они сводимы к своим вещам, к размеру своих брюк и жилетов, к толщине своей шеи, к раскраске своего носа и своих щек. Этого рода символика вскрывает отсутствие души в подобной личности, ее марионеточную, механическую природу. Такими марионетками могут двигать лишь элементарные животные чувства, так сказать, условные рефлексы буржуазного человека. Все они хотят много есть, много пить, веселиться, наживаться, получать наследство. Глубоких характеров здесь нет. Здесь существуют почти что математические соотношения между размером брюк и жилетов, длиной носов или рук и элементарнейшими психологическими качествами - болтливостью, прожорливостью или же молчаливостью, склонностью к меланхолии и пр.
Персонажи этого юмористического плана предельно конкретны (по своему внешнему облику) и в то же время предельно фантастичны, если подходить к ним с масштабом "бытового реализма".
Это реализм карикатуры. Писатель ограничивается при изображении героя лишь несколькими намеренно преувеличенными характерными чертами и заставляет одного человека только кашлять, а другого только цитировать Байрона. Сказав однажды, что первый все время кашляет, а второй все время цитирует Байрона, Диккенс далее неистощим в создании ситуаций, при которых оба эти свойства получают самое неожиданное и самое комическое проявление.
Обездушенная, марионеточная природа этих диккенсовских персонажей проявляется и в тех сравнениях, которые употребляет автор при описании их внешности. Эти сравнения заимствуются обычно из мира мертвой природы или из животного царства. Так, леди и джентльмены в одном из рассказов рассаживаются вокруг стола вразбивку, подобно кускам хлеба и мяса на тарелке с сандвичами ("Меблированные комнаты"). Смущение юных джентльменов, представленных молодым дамам, выражается в том, что они мечтают, чтобы их руки превратились в ноги, а смех их уподобляется взрыву пивных бутылок (там же). Мистер Тиббс кланяется дамам, как фигурка на голландских часах (там же); миссис Тиббс от волнения тает, как восковая кукла на солнце (там же); хриплый голос мистера Сэптимуса Хикса напоминает голос Петрушки-Панча (там же); мистер Харди похож на нелепого арлекина ("Экскурсия на пароходе"); мистер Самуэль Бриггс представляет собой самодвижущуюся палку для гуляния (там же); мистер Колтон как две капли воды напоминает дверной молоток ("Меблированные комнаты").
Вещи стали символами людей в целом, их заместителями.
Если мистер Колтон сравнивается с дверным молотком, то он так до конца рассказа и будет действовать как дверной молоток, причем это его свойство - напоминать дверной молоток - а течением времени будет не уменьшаться, а усиливаться.
Вот первая характеристика мистера Колтона:
"Мистер Колтон был пожилых лет щеголь, престарелый юноша. Он часто говорил о себе, что хотя черты его не отличаются правильной красотою, но в них есть нечто поражающее. И несомненно это была сущая правда. Невозможно, казалось, посмотреть на его лицо, не вспомнив в ту же минуту круглолицый дверной молоток, наполовину льва и наполовину обезьяну. Сравнение это можно распространить на его характер и манеру беседовать. Он играл в молчанку, пока не получал толчка. Он никогда не заводил разговора, не высказывал никакой новой мысли, но, если выдвигалась какая-нибудь банальная тема или, продолжая сравнение, - если кто-нибудь поднимал его, - он начинал колотить с изумительной быстротой. Иногда он страдал тиком, и в таких случаях можно было сказать, что молоток обернут сукном, потому что он производил гораздо меньше шума, чем в другие разы, когда он скучно отбарабанивал свое тра-та-та, в сотый раз повторяя одно и то же" ("Меблированные комнаты").
Но в дальнейшем сходство мистера Колтона с дверным молотком все усиливается; несколькими страницами ниже мы читаем: "И мистер Колтон сопровождал речь каждого из них повторными ударами молотка". Далее: "Мистер Колтон напоминает дверной молоток более, чем когда-либо". И наконец: "С женитьбой", - отвечал дверной молоток".
Из этого примера явствует, сколь мало "духовны" комические герои Диккенса и до какой высокой степени гротеска доводит он метод их характеристики.